Вести Дубны, №44, 3 ноября 2011
Элеонора Ямалеева
Целых пять веков назад Макиавелли подарил политикам всего мира тезис: «Цель оправдывает средства», а создатели флорентийской комедии посчитали, что подобная тактика применима и в любви. Несомненно, спорить на эту тему можно бесконечно, и мнений будет ровно столько же, сколько зрителей в зале, хотя важнее, на мой взгляд, насладиться филигранностью и виртуозностью игры актеров, за которой стоит фундаментальный талант, бесспорно присутствующий у столь востребованных в наше время артистов. Накануне предстоящих гастролей специально для дубненских зрителей мы встретились с исполнителем главной роли в спектакле «Приворотное зелье» Михаилом Полицеймако.
– Михаил, наслышана от Марии Ароновой, что у вас с ней очень теплые дружеские отношения, и именно они очень способствуют той легкости и искрометности, с которой вы играете в спектакле «Приворотное зелье».
– Безусловно, это один из основополагающих факторов. Наш спектакль идет уже восьмой год, нам радостно его играть, несмотря на тяжелые гастроли. Вспоминаю Сибирь, Урал, Дальний Восток и прочие потаенные места нашей страны… Для нас этот спектакль – праздник, и мы не испытываем тяжелой усталости после него.
– Как запускается механизм актерского взаимодействия, при том что много импровизации?
– Механизм актерского взаимодействия нельзя определить какой-то формулой и вывести в словах, это определенное паранормальное явление
– Это состояние, которое срабатывает в определенный момент или …?
– Оно не может запуститься само, оно запускается друг от друга, от ситуации, от пьесы, от жанра, от внутренней свободы. Очень много составляющих, и когда все компоненты склады ваются, как звенья пятиконечной звезды, тогда происходит качественная игра
– То есть когда все составляющие складываются, тогда спектакль можно назвать удачно сыгранным?
– Да, я, например, не помню совсем неудачных спектаклей, неважно, устали мы или нет, прилетели только что или у нас было подряд четыре спектакля…
– Во время спектакля вы практически всегда на сцене, ваш персонаж Лигурио поочередно взаимодействует со всеми остальными героями. Какие способности нужно задействовать, чтобы на протяжении всего спектакля держать непрерывную линию актерского естества?
– Я этому учился в ГИТИСе, это достаточно трудно, но я не вижу в этом никакого геройства. Непрерывность закладывается профессией, этому учат в институте.
– Зрителям, не актерам, наверняка трудно себе представить, как можно включиться и в течение трех часов быть постоянно в образе, не выпадая и не переключаясь.
– У каждого артиста поразному развита эта актерская мышца. Конечно, всё непросто, физически устаешь держать это. Но у меня есть партнеры, которые меня спасают и протягивают руку помощи, если я чуть ли не падаю на сцене. Но так не бывает на самом деле, наоборот, здорово играть такую большую роль.
– А если говорить о правдивости игры, то к ней как вы приходите?
– Понимаете, у каждого жанра, у каждого произведения есть своя определенная сценическая правда. Она отличается от правды жизненной. Субъективная правда достигается режиссером. Есть жанр, к нему свой подход, и когда мы его приобретаем и присваиваем себе, то начинаем существовать свободно. Если зритель не видит работу режиссера, то значит, это очень хороший режиссер.
– На ваш взгляд, жанром спектакля «Приворотное зелье» является фарс или всё-таки нечто другое?
– Я не могу сказать, что это фарс, скорее, это комедия дель арте (итал. commedia dell’arte, или комедия масок — вид итальянского народного (площадного) театра, спектакли которого создавались методом импровизации, на основе сценария, содержащего краткую сюжетную схему представления, с участем актеров, одетых в маски. – (Прим. авт.). Глубокое итальянское дель арте XVI века, когда актер вдруг, выйдя из образа, начинает разговаривать со зрителями о том, что происходит сейчас на сцене, заложено уже в жанре. А фарс – это существование с четвертой стеной, когда люди как-то странно существуют, но в фарсе нет обращения к залу. Я играл в институте всякие фарсовые вещи и не очень припоминаю, чтобы допускались такого рода обращения. А здесь у нас это возможно. Вот, например, я играл в Молодежном театре «Зеленую птичку» Карло Гоцци, но там, кстати, не было такой степени свободы.
– Какая в этом спектакле степень свободы? Есть рамки?
– Здесь что хочешь, то и делай. Если нет сегодня поезда в Питер, то я могу сцену, которая идет 20 минут, играть 40. Ограничения, безусловно, есть, когда уже ситуация исчерпана, но если зритель начинает подыгрывать, включаться…
– А зритель часто подыгрывает? На мой взгляд, не всякий зритель готов к тому, что актер спустится к нему в зал и начнет с ним общаться…
– По-разному, иногда бывает, что зрителя совершенно невозможно раскачать.
– Но вы наверняка можете разглядеть, с кем получится нужное вам взаимодействие?!
– Да, и разглядеть это можно по тому, как человек реагирует на спектакле. Если он открыто хохочет, с ним легко будет взаимодействовать. А если он сидит надувшись, то, естественно, ты его не трогаешь. Но я на самом деле не очень люблю расшевеливать людей…
– По-видимому, если зритель не включается в ваш диалог с ним, то значит, ему это не настолько близко, чтобы подыграть.
– Да, он либо не хочет, либо стесняется. Я стараюсь заранее понять, с кем получится общение.
– Благодарю вас за интервью, не сомневаюсь, что будущим зрителям интересны такого рода беседы с актерами. Наверняка когда артист слегка приоткрывает тайну, заложенную в спектакле, то любопытство у читателей возникает само собой…
– Конечно. А тайна спектакля зависит от той искры, которая зажигается в этот момент. У нас в спектакле есть моменты и для умиления, и для того, чтобы задуматься о чем-то очень важном.
– Я думаю, на что зритель настраивается, то он и получает в конечном итоге.
– Да, я думаю именно так же. Вообще всё замечательно, мы в Дубну едем первый раз с этим спектаклем. И вам повезло, что мы приезжаем, и нам, потому что у нас сейчас нет активной гастрольной деятельности, в основном показы идут только в больших городах – Москве, Питере… Например, у нас в ноябре только Дубна и Москва. Но сам я точно уже был в Дубне с другим спектаклем, помню, что это город ученых, красивые дома, сосны, я очень рад, что приеду снова, до скорой встречи!
